[0%] 
Происхождение вариантов одного и того же текста объясняется рядом субъективных или объективных причин. К первым относятся причины, коренящиеся, в самой писательской технике, в творческом процессе. «Из тысячи мыслей, перерабатывающихся в голове писателя, — говорит Лев Толстой, — должна быть одна избранная мысль, а из тысячи мест, куда она может быть помещена, она должна найти только одно, именно подходящее место». Найти это «подходящее место» писателю удаётся не сразу. Тем более, если осуществление замысла длится десятки лет и «внутреннего» материала, по выражению Гёте, накапливается много и очень трудно решить, что из него выбрать и отбросить. Писатель пробует свои силы в этих случаях много раз: он принимается за осуществление своих замыслов, бросает свою работу, потом снова её продолжает. От всех этих попыток в лаборатории писателя остаются разночтения текста, варианты.
Творческий процесс знает различные этапы: он протекает при полной мобилизации художественных сил и общем подъёме писателя, но затем эта творческая настроенность сменяется иногда бессилием, и писатель не признает ничего из всего им написанного в эти периоды. «Видите ли, — пишет Достоевский в письме к И. С. Аксакову от 28 августа 1880, — несмотря, что три года записываюсь, иную главу напишу, да забракую, вновь напишу и вновь напишу. Только вдохновенные места выходят зараз, залпом, а остальное всё — претяжёлая работа». Эта «претяжёлая работа» не заканчивается и тогда, когда писатель читает свои произведения уже в набранном виде. Биограф Бальзака рассказывает, что для него в корректурных листах лишь начиналась настоящая работа. «Вторая и третья корректура оказывалась не лучше первой. Мало-по-малу первоначальный текст совершенно исчезал, страницы превращались в целые листы, появлялись новые действующие лица, новые сцены, новые осложнения в самой фабуле». Некоторые романы его выдерживали по двенадцати корректур.
Пушкин каждый стих переделывал десятки раз, он менял иногда по пять-шесть прилагательных, пока находил наконец определяющее ярко и верно то, что ему нужно.
В творческом процессе происходит часто своего рода «почкование» основного замысла. Так например Л. Толстой создал «Божеское и человеческое» — произведение, которое «отделилось» от романа «Воскресение». Рассказ этот представляет собой разночтение отрывка XIV главы 3 части романа (описание разговора политических на этапе). Толстой выбросил данный эпизод из «Воскресения» по той причине, что, как указывает Шохор-Троцкий, захотел этот сюжет использовать для самостоятельного художественного произведения.
Необязательно, чтобы писатель до конца продумал фабулу и сюжет произведения. Приступая к «Евгению Онегину», Пушкин вначале сам ещё не различал «даль свободного романа». В первоначальной редакции Евгений влюбляется в Татьяну, что было в полном противоречии с обликом Онегина. По одному варианту Ленский — «питомец Канта, мечтатель и поэт», по другому — «…мятежник и поэт», и только в последней редакции — «поклонник Канта и поэт».
Писатель возвращается в ряде произведений к излюбленному образу, создавая его варианты (например в произведениях Л. Толстого: «Юность», «Утро помещика», «Люцерна», «Встреча» и «Воскресение» даны варианты князя Нехлюдова).
Создавая новые варианты, художник стремится найти ту форму, которая бы наиболее соответствовала материалу. Он стремится поднять на бо́льшую художественную высоту своё произведение. Это даёт повод многим исследователям лититературы придавать особое значение тем вариантам, которые являются последними, считать их каноническими. Правда, бывают и исключения, когда произведение от последующих переделок теряет в своих художественных достоинствах (например «Душенька» И. Богдановича, ряд произведений Е. Баратынского).
Варианты, вносимые автором в свои произведения, не всегда исключают друг друга. Иногда они предъявляют одинаковые права на своё существование. Их бытие определяется раздвоенностью сознания писателя при разрешении им той или иной сложной проблемы. Так сосуществуют рядом два варианта развязки семейной коллизии в рассказе Л. Толстого, — «Диавол»: по одному варианту главный персонаж — Евгений Иртеньев — убивает себя, по другому — он убивает Степаниду — «воплощение диавола».
Переходя к объективным причинам, вызывающим к жизни те или другие варианты, надо прежде всего указать на цензуру, уступки художника общественному мнению, когда он вносит в свои произведения изменения, уже не связанные непосредственно с творческим процессом, — или когда художник, «ревизуя» своё мировоззрение, соответственно изменяет текст произведения.
В русской литературе очень много примеров изменений текста, обязанных своим происхождением цензуре. Пушкин подвергал переделкам целый ряд своих произведений вследствие того, что они были искажены цензурой (она продолжала «свирепствовать» над его произведениями и после его смерти), например: «Кавказский пленник», «Борис Годунов». Лермонтов, под давлением цензуры, запретившей постановку на сцене пьесы «Маскарад», три раза переделывал её. Гоголь, по требованию цензуры, переделал «Повесть о капитане Копейкине», «Нос». Некрасов, под напором цензуры, «со скрежетом зубовным — лишь бы последнее дорогое ему детище („Пир на весь мир“) увидело свет…», внёс впоследствии в текст стихи: «Славься, народу Давший свободу».
Не раз цензура вынуждала перепечатывать отдельные места из очерков Щедрина. Под карандаш цензора попали целые главы «Воскресения» Л. Толстого. Театральная цензура потребовала от Островского, чтобы он переделал развязку пьесы «Свои люди — сочтёмся».
Пример варианта как уступки общественному мнению: «Когда были напечатаны в журнале „Мужики“ Чехова, — сообщает Н. К. Пиксанов, — сильное впечатление правдивого повествования немедленно отозвалось спорами в публицистической критике, и традиционное народолюбие было обижено мрачностью картин и итогов: обвинили в этом не жизнь, а поэта. Чехов в отдельном издании вставил целые страницы о том, что „Мужики“ не виноваты, что здесь сказываются тяжёлые принудительные государственные порядки».
О Тургеневе Григорович рассказывает, что редко его произведение печаталось, прежде чем он не прочтёт его кому-нибудь из близких людей, не посоветуется; рукопись потом сверху донизу перечитывалась, исправлялась и часто переписывалась снова.
Под влиянием критики Л. Н. Толстой выпустил в 1873 переработанное издание «Войны и мира». Он вычеркнул все те разговоры на французском языке, которые без ущерба для колорита могли быть переданы на русском; выключил все рассуждения о военном искусстве и все взгляды на историю вообще и некоторые события 1812 соединил под общим названием «Мысли о войне 1812 года». Но в 1886 появилось пятое 12-томное издание, в котором в «Войне и мире» опять появился французский язык, и рассуждения автора вновь были внесены в текст романа. Издание это было выпущено, как рассказывает Гусев, вовсе не потому, что Л. Толстой предпочёл первую редакцию последней. Он к этому изданию, руководимому Софьей Андреевной Толстой, был непричастен. Отсюда изменения, которые могут зависеть и от издателя. Могут они зависеть и от читателей.
Нередко писатель вносит в свои произведения изменения, руководствуясь рядом «практических указаний», желанием приспособить ту или другую пьесу к требованиям сцены.
Исследование разночтений текстов — вариантов — имеет огромное значение: оно приоткрывает творческую лабораторию писателя, показывает рост сознания писателя, с другой стороны — останавливаясь на борьбе писателя с цензурой, — вскрывает общественно-политическую обстановку, в которой приходится работать писателю.
Творческий процесс знает различные этапы: он протекает при полной мобилизации художественных сил и общем подъёме писателя, но затем эта творческая настроенность сменяется иногда бессилием, и писатель не признает ничего из всего им написанного в эти периоды. «Видите ли, — пишет Достоевский в письме к И. С. Аксакову от 28 августа 1880, — несмотря, что три года записываюсь, иную главу напишу, да забракую, вновь напишу и вновь напишу. Только вдохновенные места выходят зараз, залпом, а остальное всё — претяжёлая работа». Эта «претяжёлая работа» не заканчивается и тогда, когда писатель читает свои произведения уже в набранном виде. Биограф Бальзака рассказывает, что для него в корректурных листах лишь начиналась настоящая работа. «Вторая и третья корректура оказывалась не лучше первой. Мало-по-малу первоначальный текст совершенно исчезал, страницы превращались в целые листы, появлялись новые действующие лица, новые сцены, новые осложнения в самой фабуле». Некоторые романы его выдерживали по двенадцати корректур.
Пушкин каждый стих переделывал десятки раз, он менял иногда по пять-шесть прилагательных, пока находил наконец определяющее ярко и верно то, что ему нужно.
В творческом процессе происходит часто своего рода «почкование» основного замысла. Так например Л. Толстой создал «Божеское и человеческое» — произведение, которое «отделилось» от романа «Воскресение». Рассказ этот представляет собой разночтение отрывка XIV главы 3 части романа (описание разговора политических на этапе). Толстой выбросил данный эпизод из «Воскресения» по той причине, что, как указывает Шохор-Троцкий, захотел этот сюжет использовать для самостоятельного художественного произведения.
Необязательно, чтобы писатель до конца продумал фабулу и сюжет произведения. Приступая к «Евгению Онегину», Пушкин вначале сам ещё не различал «даль свободного романа». В первоначальной редакции Евгений влюбляется в Татьяну, что было в полном противоречии с обликом Онегина. По одному варианту Ленский — «питомец Канта, мечтатель и поэт», по другому — «…мятежник и поэт», и только в последней редакции — «поклонник Канта и поэт».
Писатель возвращается в ряде произведений к излюбленному образу, создавая его варианты (например в произведениях Л. Толстого: «Юность», «Утро помещика», «Люцерна», «Встреча» и «Воскресение» даны варианты князя Нехлюдова).
Создавая новые варианты, художник стремится найти ту форму, которая бы наиболее соответствовала материалу. Он стремится поднять на бо́льшую художественную высоту своё произведение. Это даёт повод многим исследователям лититературы придавать особое значение тем вариантам, которые являются последними, считать их каноническими. Правда, бывают и исключения, когда произведение от последующих переделок теряет в своих художественных достоинствах (например «Душенька» И. Богдановича, ряд произведений Е. Баратынского).
Варианты, вносимые автором в свои произведения, не всегда исключают друг друга. Иногда они предъявляют одинаковые права на своё существование. Их бытие определяется раздвоенностью сознания писателя при разрешении им той или иной сложной проблемы. Так сосуществуют рядом два варианта развязки семейной коллизии в рассказе Л. Толстого, — «Диавол»: по одному варианту главный персонаж — Евгений Иртеньев — убивает себя, по другому — он убивает Степаниду — «воплощение диавола».
Переходя к объективным причинам, вызывающим к жизни те или другие варианты, надо прежде всего указать на цензуру, уступки художника общественному мнению, когда он вносит в свои произведения изменения, уже не связанные непосредственно с творческим процессом, — или когда художник, «ревизуя» своё мировоззрение, соответственно изменяет текст произведения.
В русской литературе очень много примеров изменений текста, обязанных своим происхождением цензуре. Пушкин подвергал переделкам целый ряд своих произведений вследствие того, что они были искажены цензурой (она продолжала «свирепствовать» над его произведениями и после его смерти), например: «Кавказский пленник», «Борис Годунов». Лермонтов, под давлением цензуры, запретившей постановку на сцене пьесы «Маскарад», три раза переделывал её. Гоголь, по требованию цензуры, переделал «Повесть о капитане Копейкине», «Нос». Некрасов, под напором цензуры, «со скрежетом зубовным — лишь бы последнее дорогое ему детище („Пир на весь мир“) увидело свет…», внёс впоследствии в текст стихи: «Славься, народу Давший свободу».
Не раз цензура вынуждала перепечатывать отдельные места из очерков Щедрина. Под карандаш цензора попали целые главы «Воскресения» Л. Толстого. Театральная цензура потребовала от Островского, чтобы он переделал развязку пьесы «Свои люди — сочтёмся».
Пример варианта как уступки общественному мнению: «Когда были напечатаны в журнале „Мужики“ Чехова, — сообщает Н. К. Пиксанов, — сильное впечатление правдивого повествования немедленно отозвалось спорами в публицистической критике, и традиционное народолюбие было обижено мрачностью картин и итогов: обвинили в этом не жизнь, а поэта. Чехов в отдельном издании вставил целые страницы о том, что „Мужики“ не виноваты, что здесь сказываются тяжёлые принудительные государственные порядки».
О Тургеневе Григорович рассказывает, что редко его произведение печаталось, прежде чем он не прочтёт его кому-нибудь из близких людей, не посоветуется; рукопись потом сверху донизу перечитывалась, исправлялась и часто переписывалась снова.
Под влиянием критики Л. Н. Толстой выпустил в 1873 переработанное издание «Войны и мира». Он вычеркнул все те разговоры на французском языке, которые без ущерба для колорита могли быть переданы на русском; выключил все рассуждения о военном искусстве и все взгляды на историю вообще и некоторые события 1812 соединил под общим названием «Мысли о войне 1812 года». Но в 1886 появилось пятое 12-томное издание, в котором в «Войне и мире» опять появился французский язык, и рассуждения автора вновь были внесены в текст романа. Издание это было выпущено, как рассказывает Гусев, вовсе не потому, что Л. Толстой предпочёл первую редакцию последней. Он к этому изданию, руководимому Софьей Андреевной Толстой, был непричастен. Отсюда изменения, которые могут зависеть и от издателя. Могут они зависеть и от читателей.
Нередко писатель вносит в свои произведения изменения, руководствуясь рядом «практических указаний», желанием приспособить ту или другую пьесу к требованиям сцены.
Исследование разночтений текстов — вариантов — имеет огромное значение: оно приоткрывает творческую лабораторию писателя, показывает рост сознания писателя, с другой стороны — останавливаясь на борьбе писателя с цензурой, — вскрывает общественно-политическую обстановку, в которой приходится работать писателю.
